ИСТМЕН М. (EASTMAN M.) - один из когорты так называемых “ранних попутчиков”, ученик философа Дж.Дьюи. Отношение большинства попутчиков-американцев к большевизму смыкалось с религиозно-этическими кодексами: если Р.Ловетт сравнивал большевиков с ранними христианами, то М.Истмен - со вторым пришествием Христа. В этом, по мысли автора, они отличались от попутчиков - немцев, чаще апеллировавших к идее “разумности всего действительного”, англичан, приверженных идеям утилитаризма, и французов, исходивших из положений рационализма. Истмен редактировал леворадикальные издания “Массы” (1913 -1917) и “Литератор” 1918 - 1923), активно пропагандировал “Письмо к американским рабочим” Ленина, называл большевистское правительство “гуманным и демократическим”. В 1923 году Истмен приехал в Россию и пробыл там почти два года, изучая русский язык, основы марксизма, много путешествуя. Здесь он задумал написать биографию Троцкого, здесь он стал коммунистом. Но когда к власти пришел Сталин, Истмен поначалу отказался от членства в партии, хотя и считал себя настроенным просоветским, а затем, в 1940 году отрекся от социалистических взглядов как “слишком явного и всеобщего фанатизма”. С 1940 года он - на противоположном фланге, активный сотрудник журнала “Ридерс дайджест”.

КЕННАН Джордж (KENNAN G. 1845 - 1924) - известный публицист и неутомимый путешественник, крупный знаток Востока, неоднократно посещавший Россию, в 1885-1886 годах совершил путешествие по Сибири. Член различных научных обществ Джордж Кеннан не имел за плечами даже колледжа. Впоследствии, когда его спрашивали, где он получил высшее образование, автор “Сибири и ссылки” отвечал, ничуть не погрешив против истины: “В России”. Из американских биографических источников следует, что это был типичный “selfmademan”, что в буквальном переводе значит: “Человек сам себя сотворивший”. Он родился 16 февраля 1845 года в Норуоке, небольшом городке штата Oгайо. Его отец, Джон Кеннан, выходец из шотландско-ирландской семьи, адвокат по профессии, был горячим пропагандистом только что появившегося телеграфа и управляющим местной телеграфной конторой. Мать Мэри-Анна Морзе, дочь коннектикутского священника, состояла в родстве с С.Ф.Морзе - изобретателем электрического телеграфа. Это ли, последнее обстоятельство, или общее поклонение современников великому техническому чуду сыграло свою роль в судьбе Джоржа, но его детство и юность оказались так или иначе связаны с телеграфом. В неопубликованной автобиографии Кеннан воздал хвалу телеграфу, который впервые отправил его в Сибирь, сделал путешественником и исследователем, вызвал интерес к России, приобщил к литературе и журналистике (при всем том помешал стать обладателем университетского диплома). Первоначальное образование Дж. Кеннан получил в норуокской народной школе, которую посещал до 12 лет. Затем он сделался оператором в конторе своего отца и десять лет проработал телеграфистом. Так складывалась семейная традиция ( чему немало способствовали и финансовые затруднения родителей).

Когда разразилась Гражданская война, Кеннан выполнял обязанности помощника Главного оператора компании Западного союза военного телеграфиста агентства “ Ассошиэйтед Пресс”. В 1864 году разнесся слух, что компания Западного союза организует экспедицию на Северо - Восток России, он тут же вызвался стать ее участником и вложил в это предприятие все свои скудные сбережения. Русско-американская экспедиция была организована для проведения телеграфной линии из Америки в Европу через Берингов пролив. Этот эпохальный по тому времени проект возник после того, как потерпела неудачу первая попытка перебросить подводный кабель через Атлантику. Два с половиной года, проведенных Кеннаном на Камчатке и Сибири, можно с полным основанием считать первым курсом его “ русского университета”. К осени 1867 года поисковая партия исследовала весь маршрут будущей линии от Амура до Берингова пролива. Были проведены и другие подготовительные работы, но завершить начатое американцам не пришлось. Руководство компании решило ликвидировать “дело”, ибо оказалось успешной очередная попытка проложить телефонный кабель в Атлантическом океане, и теперь проблема связи Америки с Европой через Сибирь уже не представлялась столь актуальной. В начале октября 1867 года американское судно “Онуард” увозило из Охотска участников злополучной экспедиции. Впрочем, уезжали не все. Кеннан и еще трое его товарищей решили остаться в Охотске с тем, чтобы зимой отправиться на родину через Азию и Европу, совершив, таким образом, кругосветное путешествие. Их путь, долгий и полный впечатлений, пролегал через Якутск, Иркутск, Томск, Москву и Петербург.

Возвратившись на родину, Кеннан некоторое время служит торговым агентом и по настоятельному совету друзей читает лекции о сибирских впечатлениях. Пробует он свои силы и в литературе. В 1870 году в Нью-Йорке вышла в свет его первая книга “Кочевая жизнь в Сибири”. Она сразу же привлекла внимание, выдержала у себя на Родине свыше 20 изданий и неоднократно переводилась на иностранные языки, в том числе трижды на русский. Книга его помогла американцам преодолеть предубежденность в отношении их северных соседей. “Кочевая жизнь в Сибири” появилась на прилавках нью-йоркских книжных магазинов в то время, когда ее автор опять был в Петербурге. Оттуда он отправился на Юг, проехал вниз по Волге и четыре месяца в одиночку странствовал в горах Дагестана. Только весной следующего года Кеннан возвратился в США. посетив по пути Константинополь, Вену и Лондон. Новая поездка усилила его симпатии к России и ее правительству. Даже в русских завоеваниях на Кавказе он видел только благо - распространение цивилизации. В последующие годы Кеннан служит в банке в Медине, продолжает читать лекции и публикует в американских журналах собранные на Кавказе материалы. В 1877 году он становиться профессиональным журналистом и, переехав в Вашингтон, работает сначала репортером, а позднее ночным редактором агентства “Ассошиэйтед Пресс”. По-прежнему будучи во власти своих светлых воспоминаний о приеме в Петербурге о “либерализме” русского правительства, Кеннан время от времени подает голос в его защиту. 24 февраля 1882 года он читает в Американском географическом обществе лекцию, названную “Сибирь - место ссылки”, где пытается оправдать карательную политику самодержавия и доказать, что сущность русской ссылки извращается Степняком-Кравчинским, Кропоткиным и другими революционерами эмигрантами.

Поводом для поездки в Сибирь, если верить официальным источникам, послужил спор между ним и Д.Армстронгом, бывшим американским консулом в одном из южных городов России. Летом 1884 года Армстронг выступил в Вашингтоне с лекцией, разоблачавшей систему наказаний и ссылки русского правительства. Д.Кеннан присутствовавший на лекции, возражал ему, а затем также выступил с лекцией в Вашингтоне в защиту царского правительства. Спор перешел на страницы печати. Как раз в то время журнал “The magazine century” решил отправить в Сибирь экспедицию для исследования системы русской ссылки. В составе этой экспедиции 2 мая 1885 года Джордж Кеннан выехал в Сибирь. Уильям Д.Армстронг был американским торговым агентом в России и прожил несколько лет в обеих столицах и где-то на юге возможно, в Одессе. Хорошо образованный наблюдательный американец общался с передовой русской интеллигенцией, видимо, усвоил ее умонастроения. По возвращению на родину он был приглашен прочитать лекцию для членов конгресса и деятелей столичного географического общества. Лекция его по выражению современного американского историка, прозвучала “обвинительным актом царизму вообще и Александру Ш в особенности”. Хорошо изучив политические и социально-экономические условия России, Армстронг пришел к выводу, что ожидать от царизма каких-либо прогрессивных реформ нет основания, и назвал управление страной варварской. Приведенные факты и доводы были настолько неожиданны и настолько не вязались с привычными представлениями, что большинство слушателей были огорошены. Однако, когда лекция закончилась, из зала на трибуну поднялся возмущенный молодой человек и, ссылаясь на свои личные впечатления и на официальные данные стал не менее решительно защищать русское правительство. Джордж Кеннан, а это был именно он, расходился с докладчиком в частностях и по существу . Русское правительство, говорил он, не менее демократично и либерально, чем американское; преследование же нигилистов не произвол, а понятное стремление укрепить общественный порядок. Кроме того, Кеннан считал завышенными приводимые Армстронгом данные о числе сосланных в последний год царствования Александра П (в этом он был прав) и приводил другие данные (явно заниженные), взятые из официальной русской статистики.

Такое резкое расхождение во взглядах двух авторитетов по русским делам побудило правление географического общества просить оппонентов детально изложить свою точку зрения. Они согласились и прочли целый ряд рефератов, а Кеннан даже выпустил обращение к географическому обществу. Этим, однако, инцидент не исчерпался. Возникшая полемика выплеснулась на страницы газеты, большинство из которых разделяло точку зрения Кеннана. В это время сторонники Армстронга доказывали, что автор” Кочевой жизни в Сибири” и те, кто идет за ним, плохо знакомы с современной Россией и что многие их утверждения голословны. А в Америке продолжалась газетная шумиха вокруг полемики Кеннана с Армстронгом. И тогда солидный нью-йоркский журнал (“Ежемесячный иллюстрированный журнал века”), или просто “Сенчури” решил послать специальную экспедицию в Россию для беспристрастного исследования темных и светлых сторон русской жизни. Разумеется, было бы по меньшей мере не серьезно считать, что спор с Армстронгом явился главной и единственной причиной, побудившей Кеннана вновь отправиться на край света. По его собственному признанию, мысль о такой поездке родилась у него еще в 1879 году. Наблюдения, которые он сделал ранее в Сибири, убеждали его, как много интересного и до сих пор не описанного еще ждет там исследователей. “...Для американца, писал он в Сибири, она была такая же terra incognita, как центральная Африка или Тибет.

Проходит еще два года, и Кеннан начинает готовить новую поездку. Кеннан без устали штудирует доступные ему источники о России и в особенности о Сибирской ссылке. В 1883 году он сообщает отцу, что посвящает изучение России все свое время и надеется, что через несколько лет будет знаком с предметом лучше, чем кто-либо другой в Америке. Два десятилетия после телеграфной экспедиции, Кеннан чувствовал себя гораздо увереннее и внутренне был готов выполнить задуманное. В конце концов определилось, кто возьмется субсидировать экспедицию. Средства обещает журнал “Сенчури”, с которым Кеннан связал деловые отношения с начала 1882 года. Ему выплачивается аванс, а по прибытии он обязывается предоставить редакции 12 статей. 2 мая 1885 года Кеннан и Фрост, обремененные сверх обычных походных принадлежностей бумагой, карандашами и громоздкими фотографическими аппаратами, покинули Нью-Йорк, чтобы спустя три недели, оставив позади океан и добрую половину Европы, достигнуть русской столицы - долгожданной Северной Пальмиры. “В Сибири и ссылке” упомянуты и более или менее полно описанные 27 городов. Среди них крупные - Москва, Нижний Новгород, Казань, Пермь, Иркутск и совсем крохотные Верхнеудинск, Селегинск,. Путешествуя по сибирским городам и весям, американцы имели возможность близко наблюдать жизнь политических ссыльных и со многими у них завязались дружеские отношения. Знакомств в этой среде Кеннан насчитывал более чем 500. Благодаря им в первую очередь, и произошла, очевидной, переоценка ценностей в сознании Кеннана. В огромном архиве Кеннана, в той ее части, что хранится в Славянском отделе Нью-йоркской публичной библиотеке, находятся и Короленковские материалы: портрет писателя, рисунок якутского жилища с его автографом и фото политического ссыльного П.Попова с дарственной надписью “Лучшему другу В.Г.Короленко.

В августе 1886 года Кеннан возвратился на родину. Следом за ним снесли по шаткому трапу корабля - три больших чемодана, его путевой архив. “Русская” часть архива Кеннана, как уже отмечалось, находится в нью-йоркской публичной библиотеке. Она содержит более 700 рукописей, среди которых особенную ценность представляют тюремные дневники и биографические заметки политических ссыльных, большое эпистолярное наследие, в том числе письма русских писателей, издателей революционеров, значительное количество периодических изданий, 650 книг и брошюр и около 500 фотографий. Целый год Кеннан потратил на то, чтобы привести в порядок привезенные из России материалы. Позиция Кеннана существенно отличалась от позиции базельского профессора Туна, автора известной книги “История революционных движений в России”, впервые увидевшей свет в 1883 году. Отличие тонко подметил Плеханов, написав в предисловии к русскому переводу “Истории...” что “Тун был очень далек от того безусловного сочувствия к русским революционерам, которым проникнута знаменитая книга американца Кеннана”. Первый камень в основание этой книги был заложен в мае 1888 года, когда в ХХХ1У томе журнала “Санчури” появилось авторское предисловие к “Сибири и ссылке” и начальная глава “Через русскую границу”.

Журнальный вариант книги Кеннана - это 19 статей, опубликованных в 1888-89 годах. Тогда же Степняк напечатал в одном из американских журналов статью под заглавием “Что могут сделать американцы для России”. В этой статье он выделил два момента. Первый - это появление романов Тургенева, Толстого и Достоевского, познакомивших мир с живой Россией в отличие от России официальной. Второй - появление в “Санчуре” статей Кеннана, с публикацией которых “русский вопрос занял особое место в мыслях и чувствах современного человечества”. По утверждению самого Кеннана, его статьи прочли 1,5 - 2 миллиона человек. Первое отдельное издание “Сибири и ссылки” в двух томах вышло в свет в Нью-Йорке в декабре 1891 года. Тогда же книга была переиздана в Лондоне. Огромный международный авторитет и известность Кеннана к началу 90 годов позволяли надеяться, что он сделает все, чтобы остановить “зрачок мира” на очередном злодеянии царизма.

“Сибирь и ссылка” была переведена на все основные европейские языки. Первые переводы начали появляться еще до выхода в свет отдельного издания и расходились, как правило, очень быстро. Потребность в этой книге была такова, что в Австрийской Польше, например, она трижды переиздавалась. И только в царской России книга Кеннана оставалась “безусловно запрещена”. В 1888 году отрывки из “Сибири и ссылки” впервые были напечатаны в России и не просто в России, а в самом Петербурге. Короленко однажды заметил, что “Россия только и жива чиновничьей непоследовательностью”. Много лет спустя М.И.Калинин в беседе с племянником автора “Сибири и ссылки”, тогдашним американским послом в СССР Д.Ф.Кеннаном вспоминал, что “это книга была настоящей библией для ранних революционеров”. Царские власти были серьезно озабочены широким размахом агитационной деятельности Кеннана. По данным Департамента полиции, только за четыре года “ с 1888 по 1891” он прочел в Америке около 500 лекций, на которые собиралось иногда до 6-7 тысяч слушателей. В 1893 году в Петербурге, в Департаменте полиции заводят новое дело: “О граждане Северо-Американских Штатов Джордже Кеннане”. “Вред, причиненный Кеннаном интересам русского правительства, - констатировал в агентурной справке старший помощник делопроизводителя А.Миллер, - громадный. Агитаторская деятельность этого иностранца, сумевшего произвести целый переворот в мыслях и взглядах на “дело русской свободы” всего говорящего по английски человечества, дала могучий толчок русскому революционному движению за границей. Кеннан писал: “Если должен быть перекинут “духовный мост” между Западной Республикой и Северной Империей, он не должен опираться на государственную власть и на престол царя, а должен соединить сердца американского народа и тех людей за Вислой, которые разделяют нашу любовь к свободе, но не могут ее достигнуть и которые просят нашего сочувствия в ожидании зари лучших дней”. В заключении автор выражал надежду, что Россия не всегда будет деспотическим государством, что “рано или поздно власть самодержавия уступит место власти народа”. Так американский публицист подытоживал почти 30-летний курс своего “русского университета”.

Кеннан в пятый и последний раз посетил Петербург в 1901 году. Что же на этот раз привело американца в Россию? Кеннан, по-видимому, решил попытаться собрать материал для новой книги. Отправляясь в очередной раз в Россию, Кеннан, надо полагать, догадывался, что уже не встретит того гостеприимства, какое было ему оказано в 1885 году. И все-таки судя по всему, не терял оптимизма. “Под влиянием лекций Кеннана,- отмечалось в докладной, - в 1890 году в Лондоне возникло “Общество друзей русской свободы”, в состав которого, кроме проживающих в Англии видных русских революционных деятелей, вошли природные англичане, в числе которых находились члены парламента и ученые. Как писал декабрист М.С.Лунин, “От людей можно отделаться, но от их идей нельзя”. В 1900 годы Кеннан много колесил по свету. В 1902 году он изучал последствия извержения вулкана “Пели” на острове Мартиника, будучи военным корреспондентом журнала “Аутлук”, дважды побывал на Кубе во время американо-испанской войны, в период русско-японской войны 2,5 года находился на Дальнем Востоке. В Японии по мимо своих журналистских обязанностей Кеннан распространял и пропагандировал среди русских военнопленных нелегальные и запрещенные революционные издания. “Книга Кеннана, - читаем в предисловии к одному из изданий того времени, - приобрела нашему освободительному движению такое количество сторонников на Западе, какого не приобрело ни какое другое произведение иностранца, и уже в силу этого она представляет для нас значительный интерес.” В 1958 году “Сибирь и ссылка” в сокращенном варианте была опубликована на родине автора с предисловием его племянника, видного американского историка и дипломата, профессора Д.Ф.Кеннана. Переиздавалась еще дважды, и уже фототипическим способом, в 1970 году в Америке. После первой русской революции Джордж Кеннан не оставлял мысль о новой поездке в Россию, но сомневается будет ли ему дана возможность беспрепятственно проживать у нас.

Кеннан не ошибся в своих предсказаниях относительно будущего России, он ошибся лишь в сроках. В апреле 1917 года на многолюдном митинге в Нью-Йорке 72-летний ветеран американской журналистики прочел доклад “Писатели и художники в русской революции” и одним из первых среди соотечественников приветствовал свержение самодержавия. Он умер 10 мая 1924 года, до конца своих дней сохранив симпатию к народу России.

КОУТ Дэвид (CAUTE D.) - известный на Западе советолог, критик марксизма. Преподавал в Оксфорде (Великобритания) и в Нью-Йорке, затем занялся литературным трудом. Известнейшая его работа - книга “Попутчики” - вышла первым изданием в 1973 году с подзаголовком “Постскриптум просвещения”, ее переиздание опубликовано совсем недавно, ибо интерес к книге, поднявшей интереснейшую проблему духовной истории XX века, не ослабевает. Книга получила различные оценки: ее не принял, к примеру, такой “жесткий” советолог и антикоммунист, как Сидней Хук. Он считал Кота ненадежным коллегой, поскольку де тот, во- первых, был убежден, что угроза демократии часто исходит не только от коммунизма, но и от неумеренного страха перед ним, и, во - вторых, считал маккартизм, в отличии от Хука, абсолютным, а не относительным злом. Недовольны книгой и леворадикальные публицисты, считающие, что Кот избегает четких позитивных оценок попутничества. В самом деле, другие его книги (“Коммунизм и французские интеллектуалы”, “Франц Фанон”, “Большой страх: антикоммунистическая истерия при Трумэне и Эйзенхауэре”, “Шестьдесят восьмой: год баррикад”) характеризуются большей определенностью политических оценок. Очень уж сложны и неоднозначны фигуры попутчиков - людей, которых считали “розовыми”, “разбавленными коммунистами”, но которые в большинстве случаев не были ни революционерами, ни социалистами. Они, по мнению Кота, искренне вдохновлялись идеалами века Просвещения, утопического социализма и стремились отыскать их в любом движении революционного характера: с 1917 года - в России, с 1945 года - в Восточной Европе, с 1949 года - в Китае, с 1960 года - на Кубе. Выдавая желаемое за действительное и игнорируя некоторые реальности социализма, они видели только то, что соответствовало их идеалу в попытках перестроить мир “на началах разума”. Жестокая действительность порой развенчивала их утопические надежды, и многие попутчики вынуждены были с этими реальностями считаться.

Caute D. The Fellow Travellers. Intellectual Friends of Communism. Yale Univ. Press, New Haven - L.,1988.

КАРР Эдвард Харлет (CARR Edward H. 1892-1982) - признанный классик английской советологии. Получил образование в одном из Кембриджских колледжей. За последнее время в исторической литературе посвященной исследованиям 20-х годов многое повторяется из того, что уже давно сделал Эдвард Карр, но в которых даже не упоминается его имя. Карр был крупным историком. Он всегда старался глубоко вникнуть и разобраться в исследуемых явлениях. Интересно, что историки всех течений могут найти в его работах аргументы в свою пользу. По доперестроечным меркам Карр автоматически попадал в разряд фальсификаторов, о которых писать ничего не полагалось кроме хулы. По нынешним - это честный, объективный ученый, придерживающийся либеральных принципов и стремящийся на базе изучения огромного исторического материала, создать адекватную картину отражаемой эпохи и ее действующих лиц, способствовать трезвому и реалистичному пониманию СССР, лучшему пониманию великих социальных процессов 20 века. Карр сумел показать исследуемые события и явления во всей их противоречивости и диалектической взаимосвязи. Труд Карра не имеет зарубежных аналогов по многоплановости затронутых вопросов. Каждая часть того или иного тома носит характер монографической разработки группы связанных проблем, будь-то различных аспектов трех русских революций становления и развития российской социал-демократии в 1-ом томе или характеристики правящей партии в 11-ом.

Нельзя не отметить того, что книга Карра, использовавшего опубликованные источники до сих пор служит укором многим историкам, сетующим (хотя и справедливо) на отсутствие полной возможности работы в архивах. Он с блеском продемонстрировал, сколь много может дать педантичное изучение прессы - как центральной так и местной: газет, журналов, различных еженедельников, вестников, в том числе специализированных и ведомственных. Мимо его внимания не прошел ни один стенографический отчет партийных съездов и конференций, союзных и республиканских съездов советов, сессий их ЦиКов профсоюзов, молодежных, женских и других организаций, конгрессов Коминтерна, крупных союзных, региональных и отраслевых совещаний. Им использованы многочисленные сборники декретов, постановлений и приказов по народному хозяйству, статистические, энциклопедические и партийные справочники разных лет. Досконально изучены работы Маркса, Энгельса и Ленина, их политических оппонентов, а так же деятелей партии и советского государства, включая тех, кого долгое время в после ленинской истории игнорировали. Столь же свободно Карр владеет широким диапазоном литературы: исторической, экономической, философской. В равной степени - советской и мировой. Со всей наглядностью, английский историк демонстрирует ценность уважительного отношения к письменным источникам предшествующих времен.

До первой мировой войны был как и его отец, либералом с большой буквы. Карр являлся сторонником частного предпринимательства. Выступал за свободу торговли без таможенных барьеров. После окончания войны он разочаровался в либеральной концепции. Двадцать лет с 1916 по 1936 год отдал дипломатической службе. Был в аппарате английской делегации на Версальской мирной конференции. В системе британского министерства иностранных дел впервые соприкоснулся с историей и политикой СССР. Некоторое время занимал должность советника по делам лиги наций. В 1907-1908 гг. работал в русской секции Foreign Office. Все его коллеги считали, что большевики, пришедшие к власти в России - случайность, временное явление. Карр же думал иначе, хотя, как он потом признавал, многого еще тогда не понимал. В 20-е годы служил вторым секретарем английской миссии в Риге, около четырех лет. Там начал изучать русский язык и писать (в качестве хобби) о великих русских революционерах-демократах, о деятелях литературы XIX века, в том числе о Герцене, Чернышевском, Достоевском. В их трудах он увидел очень острую критику либеральных взглядов Запада. Изучая произведения русских демократов, представители других течений русской философской интеллектуальной мысли (но не марксистов), он пришел к убеждению, что его взгляды на мир были упрощенными.

В конце 20-х - начале 30-х годов, Запад охватил экономический кризис. Анализируя его причины, Карр пришел к выводу, что капитализм не работает, но не знал, какая система должна придти ему на смену. Он начал интересоваться Советским Союзом, написал много рецензий на книги, содержащие различные точки зрения об СССР в начале тридцатых годов. Потом, во времена ежовщины он посещал Советский Союз, и был разочарован - он решил, что это такое же тоталитарное государство, как и гитлеровская Германия, и что его взгляды начала 30-х годов были ошибочными. В 1936 г. - после того как вышел в отставку - занялся научно-преподавательской деятельностью, став профессором университета Аберистурет в Уэльсе. Cреди его первых научных работ очерки о Марксе, Бакунине, Достоевском, Герцене две книги по истории международных отношений в после версальский период. Вторая мировая война оторвала его от привычных занятий.

С 1940 по 1946 г. Карр заместитель редактора английского еженедельника “Таймс”. Вместе с редактором они активно выступали за англо-советское сотрудничество. Карр не считал, что сталинизм - закономерное следствие Октября. Более того, он был убежден, что перемены, происходившие в нашей стране после революции, - явление огромного масштаба, которое нужно изучать самым тщательным образом. В 1944 году он начал работать над “Историей Советской России”. Этой работой он занимался более тридцати лет и завершил ее к шестидесятилетию Октябрьской революции. Карр пытался понять, как развивался Советский Союз. Он считал, что развитие социализма в СССР, развитие государственного планирования - это часть всемирного процесса возникновения новой общественной системы. В 1950 году, в разгар холодной войны, Карр написал книгу “Новое общество”. Он имел ввиду не только Советский Союз, но и крупные перемены в послевоенный период на Западе. Общая политическая концепции Карра состояла в том, что Запад должен внести вклад в развитие всего мирового сообщества, необходимо добиться сочетания новой системы государственного регулирования и нового социального порядка, где бы сохранялась индивидуальная свобода, которой не существует в СССР, как он думал, из-за глубоких исторических факторов, сыгравших важную роль в возникновении сталинской фазы советского развития. В истории большевистской революции Эдварду Карру больше всего импонировал Троцкий. Он думал о Троцком, как о представителе утопического течения в советской истории. Карр был убежден, что в жизни всегда идут рядом реалисты и утописты. По словам его коллеги Роберта Дэвиса, Карр неоднократно подчеркивал, что написать политическую историю СССР, начиная с 1929 года невозможно из-за “облака вокруг Кремля”.

Уйдя из журналистики, пятидесятилетний дипломат, ученый, публицист целиком посвящает себя рискованному занятию создания “Истории Советской России”. Он ставит перед собой задачу написать не просто хронику революционных событий (это многие уже сделали), а историю политического социального и экономического устройства, которое возникло в результате этих событий. Гигантский труд сделавший его особо знаменитым занял более четверти века. Карр приступил к реализации своего плана в 1944 г., а завершил в 1978 году. Примерно с середины работы, столкнувшись с огромным объемом материала касающегося экономической истории СССР, Карр привлек к сотрудничеству доктора Р.Девиса, написавшего в Кембриджском университете диссертацию “Развитие советской бюджетной системы”. Вместе они работали девять лет. Итогом этого сотрудничества стала подготовка девяти томов. Ныне, как бы завершая экономический аспект исследований своего учителя и друга , Девис выпускает четвертый том собственного многотомника “Индустриализация советской России”. Смерть девяностолетнего ученого в 1982 г. историки многих научных центров мира почтили специальными публикациями. Не было их лишь в советской периодике.

Карр видимо не задавался целью показать каким образом наша страна, не завершив переходного периода свернула на боковую, во многом тупиковую ветвь общественного развития. Но объективно ему это сделать удалось. Правда сам историк убежден что не взирая на серьезные искажения внесенные сталинизмом в ход революционных событий, политика Сталина в главном являлась закономерным продолжением дела октябрьской революции 1917 г. Одновременно Карр разделял представления тех ученых запада, которые долгие годы весьма активно противостояли утверждениям будто преступления Сталина были в природе большевизма. Карр не отрицал мрачных сторон советской реальности, но пытался объяснить их тем, что поставленная цель и предполагаемые методы ее достижения находились в чудовищном противоречии друг с другом, а это в свою очередь отражало огромные усилия необходимые для победы социалистической революции в отсталой стране.

Carr, Edward H. German-Soviet Relations beetwen the Two World Wars, 1919-1939. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1951.; A History of Soviet Russia: The Bolshevik Revolution, 1917-1923. 3 vols. New York: Macmillan, 1951-1953; A History of Soviet Russia: Socialism in One Country, 1924-1926. 3 vols. London: Macmillan, 1958-1964; International Relation between the Two World Wars (1919-1939). London: Macmillan, 1951-1953.

КЕННАН Джордж Фрост (George F.KENNAN) - родился в феврале 1904 года в Милуоки, штат Висконсин, унаследовал от своего дяди не только имя - Джордж, но и интерес к России. Д.Кеннан-старший основал “Общество друзей русской свободы” с целью поддержки либерального движения в России. В Принстонском и Берлинском университетах К.Д.Ф. основательно изучал русский язык и историю России. Когда в 1926 году двадцатидвухлетний Кеннан вступил на дипломатическую службу, его работа в основном была связана с СССР. Лучшим исследованием американской политики времен гражданской войны все еще остается двухтомный труд Джорджа Кеннана - старшего. К сожалению, он не завершен, исследование доведено лишь до осени 1918 года. Великолепного стилиста и ученого Кеннана, глубоко знавшего российскую историю, прежде всего интересовали слабые стороны американской политики. Показав нерешительность курса В.Вильсона, он пришел к заключению, что американцы были втянуты в эту несчастную затею союзниками. Он был убежден также, что американцы хотели ограничить японское влияние на Дальнем Востоке. Книга Кеннана появилась в то время, когда советские историки утверждали, что США вдохновляли все “антисоветские заговоры”, а интервенция была просто первым актом в этой длинной цепи. Кеннан выступил против этих идей, доказывая, что интервенция явилась частью мировой войны

После непродолжительного пребывания консулом в Гамбурге Кеннан пять лет (1928-1933) работал в американских миссиях в Риге, Каунасе, Талине. Здесь, на ближних подступах к Советскому Союзу, Д.Кеннан вращался в кругах белой эмиграции, черпая из первоисточника сведения о нашей стране, с которой тогда у США еще не было дипломатических отношений. Он приехал в Москву в 1933 году вместе с первым американским послом в СССР В.Буллитом, в 1935-1937 гг. был вторым секретарем посольства, в 1937-1938 гг. - экспертом по делам СССР в госдепартаменте. В последующие годы Д.Кеннан служил в американских посольствах и миссиях там, где происходили важнейшие международные события. В 1945 г. - министр-советник посольства США в Москве.

В 1950-1952 гг. стал сотрудником института высших исследований (Institute for Advanced Studies) в Принстонском университете и, наконец в 1952 году - послом в Москве. С 1956 года он профессор истории Принстонского университета, член Американского философского общества и Американской академии социальных и политических наук. Взгляды Дж. Ф. Кеннана формировались под сильным влиянием тогдашнего главы отдела по русскими и восточно-европейским делам государственного департамента США Р. Келли, одного из ярых противников признания Советской России, а также многочисленных русских эмигрантов, у которых он учился русскому языку и другим необходимым для дипломатической работы премудростям. Естественно, что, имея таких наставников, Кеннан не мог питать особо теплых чувств к победившему в результате Октябрьской революции в России строю. Кроме того, на его отношении к Советской власти сказывалось и свойственное выходцу из слоев средней американской буржуазии неприятие идеологии марксизма и практики большевизма. Политический строй в СССР иначе как тоталитарным он не называл. Именно на этой почве он разошелся во взглядах с Дж. Дэвисом, назначенным в 1936 году на пост посла Соединенных Штатов в Москве, вместо подавшего в отставку У. Буллита. Новый посол, по словам самого Кеннана, был слишком озабочен созданием видимости благополучия в отношениях между двумя странами и поэтому не особенно прислушивался к критическим высказываниям одного из своих сотрудников, а точнее, вообще игнорировал его мнение. В конце концов Кеннан был отозван в Вашингтон и вернулся в Советский Союз лишь через семь лет, в 1944 году, уже советником посольства.

Шла вторая мировая война. СССР и США были союзниками по антигитлеровской коалиции. Но факт этого сотрудничества не мог поколебать позицию Кеннана в отношении Советского Союза. Находясь в Москве, он буквально бомбардировал госдепартамент, как и американского посла А. Гарримана, депешами, меморандумами и памятными записками, в которых предостерегал от чрезмерного доверия к русским, отмечал их коварство и враждебность Западу, видел в освободительном походе Красной Армии лишь осуществление экспансионистских планов Сталина. Но голос Кеннана был услышан только после прихода к власти администрации Трумэна, чьи замыслы на сворачивание отношений с Советским Союзом совпали со взглядами тех профессиональных американских дипломатов, вроде Кеннана, кто стоял за конфронтацию с СССР. Знаменитая “длинная телеграмма”, отправленная Кеннаном из Москвы и содержавшая перечень мер, которые необходимо было принять, чтобы развеять “неоправданные надежды Советов” на возможность мирового господства, попала на уже хорошо подготовленную почву. И сразу же мало кому известный до того времени сотрудник внешнеполитического ведомства становится едва ли не единственным консультантом правительства по вопросам политики в отношении Советского Союза. К его мнению прислушивается сам президент.

Но знаменитостью Кеннан стал после появления в июле 1947 года статьи “Источники советского поведения”, опубликованной в журнале “Foreign Affairs” под псевдонимом Х. Эта статья стала важным шагом на пути концептуального оформления официальной версии происхождения “холодной войны”. Вес статье придало то, что, как стало известно, под псевдонимом “Х” скрывается руководитель созданной при госдепартаменте группы планирования политики, представляющей свои рекомендации правительству США. Им был незадолго до того переведенный на этот пост с преподавательской работы в Национальном военном колледже Джордж Кеннан. Он пробыл на этом посту чуть более трех лет. Имея по всем вопросам собственное мнение, Кеннан не смог стать окончательно своим человеком в бюрократической системе внешнеполитического ведомства США. Одной из причин его ухода в отставку было несогласие с политикой руководителя госдепартамента в конце 40-50-х годов Д. Ачесона, делавшего ставку исключительно на методы военной конфронтации СССР. Кеннан возражал против американского военного присутствия в Германии и Японии, против участия США в НАТО. Он старался подходить к этим проблемам с точки зрения ближних и дальних перспектив, то есть с учетом возможных последствий, которые они будут иметь в будущем. После недолгого пребывания (один год) на посту посла США в СССР Кеннан оставляет государственную службу, чтобы посвятить себя труду историка, к которому он всегда питал слабость и которым с небольшим перерывом занимается по сегодняшний день.

Придя в историческую науку с практической работы в качестве дипломата, Кеннан в отличие от большинства профессиональных историков не имел четкой, устоявшейся научной концепции, которой он мог бы придерживаться в исследовательской деятельности. Его первое капитальное исследование “Россия выходит из войны”, посвящено истории складывания американо-советских отношений, было опубликовано, когда его автору было уже пятьдесят два года. Этим и объясняется противоречивость его научного мировоззрения, способность к саморазвитию, восприимчивость к влияниям извне. Кеннан не оставался в стороне от тех изменений, которые происходили в послевоенные годы в американской исторической науке вообще и в советологии в частности. Его точка зрения менялась не только в силу внутренней эволюции мышления, но и под воздействие перемен, наблюдавшихся в мире. Это особенно заметно при анализе подхода Кеннана к Советскому Союзу, его видение места и роли СССР в международных отношениях. Русским, утверждал Кеннан, традиционно присуще инстинктивное чувство уязвимости, не безопасности. Исторически оно обусловлено тем, что мирный земледельческий народ в течение многих веков жил в окружении свирепых кочевых племен, грозивших ему постоянным вторжением. Но если это чувство тревоги было присуще широким народных массам, то страх перед развитыми, высокоорганизованными странами Запада был характерен только для русских правителей, боявшихся за прочность своей архаичной власти. Не последнюю роль, по мнению Кеннана, сыграла и географическое положение России на границе Европы и Азии, что наделило европейский по существу народ такими азиатскими чертами как коварство, жестокость, фанатизм, склонность к секретности.

Октябрьская революция 1917-го года в России, ставшая согласно Кеннану, результатом рокового стечения обстоятельств, а не итогом длительного внутреннего развития, предала архаичным, идущим из прошлого традициям новую силу. Из всего этого он делал вывод, что ни о какой близости с Советским Союзом, искренней дружбы с этой страной не может быть и речи. Соперничество и столкновение взглядов неизбежно. Свое представление об истоках политики СССР по отношению к Западу ученый основывал на тезисе о неизменности природы нашей страны, тоталитарном характере ее строя, который мало подвержен преобразованиям. В послевоенный период во взглядах ученого наметилась некоторая эволюция, причем она затронула не столько основополагающие посылки мировоззрения Д. Кеннана, сколько выразила смещение акцентов в его позициях по отношению к СССР. Изменился взгляд ученого на природу Советского государства. Переломной для него стала эпоха “оттепелей”. В 1964 Кеннан пишет: “Лично я верю, перемены в политической области будут продолжаться в России, и перемены важные сами по себе. Он резко возражал против тех, кто оставался на позиции сдерживания и “холодной войны”, считая их наблюдения недостаточно внимательными за ситуацией внутри советского строя. Отказ от тезиса о неизменной природе СССР способствовал появлению более оптимистичных взглядов Кеннана на возможность компромисса и сотрудничества с нашей страной. За эти сорок лет коренной трансформации подверглась и оценка Кеннана возможности применения военных методов в отношениях с нашей страной. В этом процессе переоценки ценностей сыграло влияние на него других историков, в частности историков-ревизионистов во главе с духовным отцом новых левых В. Э. Вильямсом. Кеннан в эти годы все больше укрепляется на позициях, которые Александр Даллин назвал механическим подходом, выдвигающим во главу угла не природу советской государственности, а его конкретные шаги на мировой арене. Ученый становится на сторону тех, кто исходит из признания факта взаимодействия и взаимовлияния СССР и США друг на друга.

В конце пятидесятых годов Кеннан-историк опубликовал свой первый капитальный труд - двухтомное исследование “Советско-американские отношения, 1917-1920”. Достоверность его оценок подтверждают широко использованные архивные материалы, взятые из архивов госдепартамента и конгресса, архивов американского посла в России Френсиса, полковника Робинса. Нередко Кеннану удавалось получить доступ в ныне закрытые частные собрания, содержащие уникальные документы, еще не опубликованные, а потому и неизвестные историкам. В 1961 году вышла новая книга Кеннана “Россия и Запад при Ленине и Сталине”, где автор дает объяснение политики США в то период. Никогда не видевший в СССР идеального союзника или партнера США, он придерживался той точки зрения, что союз со сталинским режимом был жизненно необходим для Запада. Приходилось идти на сотрудничество с одним тоталитарным государством (СССР), чтобы победить другие (Германия и Япония).

КОЛАКОВСКИЙ Лешек (KOLAKOWSKI L. р.1927) - лауреат многих международных премий, член нескольких академических обшеств. Автор более 30 монографий. “Основные течения марксизма” Лешека Колаковского пока остаются, возможно, единственным произведением, столь всесторонне трактующим проблемы, связанные с советским опытом. Специалист по идеологическим процессам и социальному мифотворчеству. Образование получил в университетах Лодзи и в Варшаве, преподавал философию в столичном университете. После принудительной высылки из Польши в 1968 году молодой профессор получил кафедру в известном университетском центре Беркли (США) и продолжал заниматься историей философии, религии, исследованием идеологических процессов и социального мифотворчества. В настоящее время преподаёт в университетах Оксфорда (Великобритания) и Чикаго (США). Занимается изучением природы антисемитизма По Колаковскому антисемитизм - это средство выработки социальных символов. Борьба против евреев редко является целью как таковой. С точки зрения своей социальной функции ненависть к евреям должна служить очагом пожара, откуда осуществляется воздействия на главную цель борьбы, которую организаторы антисемитизма стремятся поставить в связи с еврейством. История даёт много примеров такой связи, когда борьба велась против евреев и христиан евреев и коммунистов, евреев и демократов. История антисемитизма показывает что корни его часто лежат в непосредственно экономическом интересе-кровавые еврейские погромы, происходившие в середине века во многих городах Германии, Испании и Франции, как и многочисленные массовые изгнания евреев, происходили по причине абсолютной алчности - хотели ограбить еврейских купцов и банкиров. Во всех случаях еврейство выступало как абстрактный символ, которому можно придать любое содержание - главное, что оно стало бы при этом предметом абстрактной ненависти. Мифологический символ такой универсальной применимости можно использовать в любой политической борьбе.

Kolakowski L. Hauptstromungen des Marxismus: Entstehung. Entwicklung. - Munchen, 1979 (Т.1-3 последний том посвящен марксизму сталинского и после сталинского времени в СССР, Западной и Восточной Европе)

КОН Ганс (KOHN H.) - председатель организованного в США Международного общества по изучению истории идей, профессор Нью-йоркского колледжа. За плечами Кона - сорокалетний опыт научной работы, два десятка монографий. Один только перечень названий его последних трудов: ”Картина мира в исторической перспективе”,”Революции и диктатуры”,”Пророки и народы””, ”Двадцатое столетие. Вызов Западу и его ответ”, ”Национализм, его роль и история”, свидетельствует о том, что Ганс Кон считается историком-теоретиком, историком-социологом. Его главным исследованием в этой области книга, вышедшая в Америке семью изданиями и переведенная на многие языки “Идея национализма”. В самые последние годы профессор занялся применением своей методологии к истории отдельных стран. Так появились две книги Кона: ”Дух современной России” и “Основы истории современной России”. Первая представляет собой объемистую хрестоматию, в которой собраны отрывки из произведений П.Я.Чаадаева, М.П.Погодина, А.Мицкевича, К.Гавличека, Ф.И.Тютчева, А.С.Хомякова, В.Г.Белинского, Н.Г.Чернышевского, А.И.Герцена, Н.Я.Данилевского, В.С.Соловьева, В.И.Ленина, Н.А.Бердяева и Г.Федотова. Тексты сопровождаются комментариями Кона, предисловие и первая глава излагают его общий взгляд на ход русской истории. Во второй книге Кон более подробно анализирует основные этапы и движущие силы русской истории и также пытается подтвердить свои выводы различными историческими свидетельствами

Центральный тезис Г.Кона, неоднократно повторяемый им в самых различных вариантах, гласит: нет никакой существенной разницы между Россией Советской и Россией царской, их преемственность проявляется в их “тоталитаризме”, в их исконной вражде к “свободному”Западу. Решающим фактором исторического развития в новое время профессор считает национализм. Возник национализм-де на берегах Атлантического океана вместе с английским торговым ”средним классом”, затем распространился на Восток. Теперь это - сила, действующая в масштабах всего мира. В Англии, колыбели национализма, его можно было наблюдать, так сказать, в первозданной либеральной чистоте. Национализм на Востоке перестал быть “носителем индивидуальной свободы, он возвел в культ коллективную власть”.Так под влиянием “крайних” восточных традиций, по мнению Кона, возникли пангерманизм, панславизм и паназиатизм.” Подобно двум другим великим пандвижениям ХХ столетия - пангерманизму и панславизму, паназиатизм полностью порвал с западной либеральной традицией и выродился в тоталитаризм”. “Запад есть Запад, Восток есть Восток и с места они не сойдут, пока не предстанет Небо с Землей на страшный Господень суд”. “Вестернизация” - влияние“западного национализма”, а точнее, английской либеральной идеи было и остается единственным фактором развития “остальных” восточных стран. Затем идею национализма возвестил “одинокий голос” Макиавелли. Наконец в Англии в эпоху буржуазных революций ХVII в. появились сначала Мильтон, а затем Локк, выразившие идею “личных свобод” индивида, подчеркнувшие ответственность государства перед народом. Затем английский “национальный дух”проник на Европейский континент. Именно под его влиянием, сообщает профессор, французские философы “боролись в ХYIII в. против авторитаризма, нетерпимости и цензуры своей церкви и своего государства”.Франция в свою очередь, стала передаточным пунктом всех тех же идей “английского либерального национализма” другим странам: ”Тем самым национальные и исторические свободы англичан приобрели универсальное значение”. О том, как происходило, по Кону, влияние той же “английской” идеи далее на Восток, мы узнаем на примере России. В ее истории Кон выделяет четыре периода: Киевский, Московский, Петербургский и снова Московский. О Киевском периоде профессор ничего не сообщает. В следующий Московский период Россия, по мнению Кона, не развивалась, ибо была “отгорожена”от Англии. В ней доминировала”монголо-византийская традиция”. В Петербургский период когда был открыт доступ “западным ветрам и влияниям”, начался ее медленный прогресс, который всячески задерживали уже известные нам “восточные традиции”. В последний период (с 1918 г.) столица России снова была перенесена в Москву, страна оказалась отрезанной от Запада, в силу чего, период современной истории России, хотя и временно, “пришел к концу”! “Россия, - резюмирует Кон, - была первой крупной “отсталой” страной, подвергшейся западному воздействию после возникновения здесь прозападной интеллигенции, которая приняла западные идеи и пыталась применить их в среде, которая социально и идеологически была не подготовлена к ним”.

Kohn H. The Mind of Modern Russia.New Jersey,1957. Kohn H. Panslavism . 1960

КОНКВЕСТ, Роберт (CONQUEST R. р.1917) - профессор Гуверского института войны, мира и революции, Стэнфорд, США. Образование получил в колледже города Оксфорда. Во время второй мировой войны служил в английской пехоте и закончил войну в войсках взаимодействия с Советской Армии на Балканах. Затем работал в Софии в качестве сотрудника Министерства иностранных дел и в Организации Объединенных Наций. Награжден орденом Британской империи . C 1956 года Р. Конквест занимался исследовательской деятельностью, читал лекции по английской литературе, работал литературным редактором , старшим преподавателем в институте по изучению России при Колумбийском университете Конквест является автором трех поэтических сборников, романа и повести , написал еще шесть больших исторических исследований. Он дважды побывал в Советском Союзе . Первый раз приезжал студентом в 1937 году.

С 1965 по 1968 год он пишет книгу “Большой террор”. Несмотря на недостатки книга отвечала потребностям своего времени. Она была опубликована в Америке Азии, Западной Европе, где тогда нуждались в такого рода сведениях для правильного понимания природы политических процессов и репрессий; затем он стал распространяться в советском самиздате его бесстрашные переводчики и распространители жестко преследовались, а потом вышел в Италии в русском переводе который и стал известен в СССР Недавно он выпустил книгу ‘’Сталин и смерть Кирова’’ .

В нашей стране книга ‘’Большой террор’’ в мае 1990 года. Когда ‘’Большой террор’’ был впервые опубликован на Западе, мы еще не знали самого главного, не сокрушили ли страшные годы массового террора , описания в книге , дух советского народа,, - писал Р. Конквест. И вот в 1990 г. ‘’Нева ‘’начала публиковать книгу , также редакция журнала ‘ Вопросы истории’’ предложила для публикации некоторые главы из своей новой книги “Жертва скорби”. Нева дала очень высокую оценку ‘’Большому террору’’, но как отмечает сам автор она имеет и свои недостатки. ,,Книга писалась в тот период, когда подобные исторические изменения не могли быть предприняты в СССР и когда большую часть сведений можно было получить только из неофициальных, эмигрантских и косвенных источников. Общая картина, нарисованная в книге безусловно, соответствует действительности. Большинство факторов описаны правильно. Однако некоторые нуждаются в уточнении. О ряде важных событий мы теперь знаем гораздо больше, чем в прежние времена.

На вопрос о будущем России, Конквест, опасается некоторых моментов, особенно национальных. Да надо помнить, что демократия не делает всех людей счастливыми. Идеального порядка нет нигде. Россия находится в самом начале пути возрождения. ‘’Начиная с 1980 года на страницах журнала “Soviet Studies”, а затем в большой прессе, включая ведущие газеты, развернулось обсуждение отнюдь не новой для буржуазной историографии темы о ‘’цене социализма в человеческих жизнях’’. По дурной традиции следовало бы отмахнуться от еще одной группы неприятных для нас работ, объявить их просто клеветническими. Однако такая позиция причиняет прямой и очевидный ущерб не только авторитету советской исторической науки / он заслужено низко оценивается и у нас и за рубежом /, но и Советскому Союзу как социалистической стране, даже его борьбе за мир за международное сотрудничество’’ - это из письма в редакцию ‘’Вопросов истории ‘’ 1988 номер 3 В.П. Данилов . Утверждение Конквеста, что Сталин умышленно создал голод на Украине как средство геноцида против украинского народа, вызвало немало споров в мировом сообществе советологов. По дискуссионному вопросу о численности умерших от голода дебаты продолжаются. Расхождения в цифрах Ш.Мерля, Уиткрофта, Конквеста свидетельствуют о глубоких различиях в методике подсчетов.

У нас первые варианты подсчетов Конквеста вызвали возражения со стороны серьезных исследователей, что и послужило началом широкой полемики на страницах ведущих исторических журналов. Самому Конквесту пришлось дважды выступать в защиту отказа от использования данных переписи 1939 года как якобы фальсифицированных и, напротив широкого использования случайных и ничем не подтверждающих сведений от отдельных лиц и самиздата. На его стороне выступил С.Розфильд, предпринявший политику подкрепить Конквеста данными демографических исчислений и оценок. Их политическая направленность вызвала резкие протесты и ответы историков и демографов объективистского направления в английской и американской науке. Известный английский историк Р .Девис и его ученик C.Уиткрофт (представители школы Э.Х.Карра) развернули активную полемику, характеризуя, исчисления Конквеста, показывая, что ‘’грубые, научные оценки не служат ни науки, ни морали. В западной прессе объективная школа Карра интерпретируется в качестве левой и чуть ли не просоветской. Конечно проблема заключена не в самих по себе цифрах, не в том чтобы доказать истинность больших или мелких чисел. И в заключении Данилов пишет, что в политические ситуации на этой трагедии советского народа, политики использовать ее как аргумент в международных отношениях не могут не вызвать протеста.

О’КОННОР Т.Э. (O’KONNOR T.E.) - американский историк-славист, профессор Университета штата Северная Айова. Известен, как автор ряда серьезных работ, исследующий ранний период истории Советской власти. В 1978 году Т.Э. О’Коннор впервые побывал в Советском Союзе, как участник программы Американского совета преподавателей русского языка, а затем под эгидой программы международного управления по исследованиям и обменам. Ранее у нас были изданы его работы о А.В. Луначарском и Г.В. Чичерине. Третья книга в ряду исследований ученого, посвящена жизни и деятельности соратника В.И.Ленина - А.Б.Красина. Книга О’Коннора - первая биография Л.Б. Красина, написанная иностранцем. В предисловии к русскому изданию книги “Инженер революции: Л.Б.Красин и большевики” О’Коннор оговаривает тот факт, что “писать о старых большевиках нынче не слишком популярно и модно”, но признает, что ”стремился дать аналитическое, объективное описание жизни и деятельности Красина”. Автор, работая над книгой в СССР в 1986-1988 году, когда материалы архива еще не были открыты для исследователей, - это произошло несколько позднее, О’Коннор полагает, что если бы он воспользовался архивом ЦК КПСС, то его монография получилась бы более подробной. В первой половине книги, охватывающей период до октября 1917 г., О’Коннор выделяет два главных сюжета: 1) Красин-казначей партии, 2) участие Красина в группе “Вперед”, руководимой Богдановым, - первый опыт идейного и организационного противостояния Ленину в самой большевистской среде. На первый взгляд, оба сюжета ничем не связаны , но это только на первый взгляд. “Из разрыва с Богдановым и Красиным Ленин сумел извлечь для себя важное политическое преимущество. Размежевавшись с экстремистским крылом большевиков, Ленин провозгласил себя защитником ортодоксального марксизма.” О’Коннор подробно описывает перипетии этого широко известного дела, которому посвящено немало публикаций, официальных мемуаров. Итог, который подводит автор, таков: все это вместе отдалило Красина от Ленина, чем и объясняется временный отход Красина от революционной деятельности. О’Коннор считает, что борьба между Лениным и Красиным шла на основе личного соперничества за власть, а также за то, кто должен распоряжаться партийными средствами. Он приводит разные причины возвращения Красина к политической деятельности в советский период. Исследователь пишет и том, что власть “искушала” Красина. Она давала ему возможность проявить свои недюжинные способности. О’Коннор четко различает две стороны деятельности Л.Б. Красина в послеоктябрьские годы - его участие в руководстве экономикой и дипломатическую работу. Красин пишет О’Коннор -,-покровительствовал беспартийным техническим специалистам во многом подобно тому, как Горький и Луначарский опекали художественную и литературную интеллигенцию.

Наиболее интересным сюжетом книги О’Коннора является защита Красиным монополии внешней торговли Советского государства. “Его мечта, - пишет О’Коннор о Красине, - о том, что Россия должна быть социалистической и одновременно “западной”, или, другими словами, промышленно развитой державой, в каком-то смысле, предвосхищала политику советского правительства в конце 80-начале 90-х годов. Красин рассматривал монополию внешней торговли как средство реализовать эту мечту”. Наиболее крупной акцией Красина-дипломата было заключение англо-советского торгового соглашения 1921 г. О’Коннор подробно описывает все перипетии предварительных переговоров ,участие в них сугубо агитационной бригады во главе с Л.Б.Каменевым и т.п. Главное, указывает автор, “Красин и Ллойд - Джордж сразу нашли общий язык, что стало предметом многочисленных комментариев”. Впоследствии британский премьер отмечал, что “Красин был первым русским, изложившим свои доводы с достаточной убедительностью”.

O’Konnor T.E. Diplomaci and Revolution: G.V. Chicherin and Soviet Foreign Affairs, 1918-1930. AAmes. 1988, pp. 16-21. The Politics of Soviet Culture: Anatolii Lunacharskii.- Studies in the Fire Arts: The Avant-Garde. Ann Arbor. Т.Э. О’Коннор. Инженер революции: Л.Б. Красин и большевики. 1870-1926. М.: Наука, 1993. Т.Э. О’Коннор. Инженер революции: Л.Б. Красин и большевики. 1870-1926 // Отечественная история. - 1995. - N 4. (рец. Шарапова Ю.П.)Т.Э. О’Коннор. Анатолий Васильевич Луначарский. // Вопросы истории. - 1993. - N 10; Т.Э. О’Коннор. Борьба в большевистском центре (РСДРП) в 1908-1909 годы // Вопросы истории. - 1991. - N 1. с. 20-32. (рец.).

КОЭН Стив (COHEN S. р.1938 ) - один из первых зарубежных специалистов труды которого были переведены на русский язык и опубликованы в СССР массовыми тиражами. Он как никто более другой из советологов свободно печатался в советских периодических изданиях имея самое большее число переводных работ. был вхож в высшие сферы партийно-советской власти. С его легкой руки в лексикон политических наук Запада вошел термин “горбимания”. Вырос в провинциальном штате Кентукки, образование получил в крупном государственном университете соседней Индианы. Его родители не были коммунистами, социалистами или интеллектуалами и даже не проявляли особого интереса к политике, однако, всемерно развивали стремление двух своих детей к получению широкого образования и самостоятельному мышлению, учили их не забывать народную мудрость, что “у каждой медали - две стороны”. С.Коэн считает, что именно благодаря этому он не оказался во власти отвратительных предрассудков “холодной войны”, даже несмотря на то, что не испытывал в то время интереса к Советскому Союзу. Будучи студентом посещал Советский Союз. В 1959 г. он проходил в Англии курс политики, истории и экономики и по предложению одного из своих друзей принял участие в поездке английской группы летом того же года по пяти советским городам. Он пишет об этой поездке так: “И хотя я тогда не знал русского языка, мне удалось увидеть поразившее меня общество, подобного которому я еще не встречал, страну, выходящую из изоляции, ставшую на путь перемен, и народ проявляющий теплый интерес к моей стране. Этого оказалось достаточно, чтобы пробудить во мне желание побольше узнать о Советскому Союзу по возвращению в университет Индианы”.

Его первым наставником в изучении советской истории был известный ученый - советолог Роберт Такер, а также Роберт Конквест - автор известного на Западе исследования о репрессиях 1937-1938 годов. Под их непосредственным руководством Стив Коэн формировался как ученый - исследователь, специалист по русской и Советской истории. Школа к которой принадлежал Стив Коэн позднее будет названа ревизионистской. В политологии она опиралась на традицию Брауна - в истории Такера - Рабиновича - Левина. (Более подробно см.: “ревизионисты - советологи”). Такер приучил Стивена Коэна к такому же “ревизионному” мышлению, подвел к решению сделать советологию и преподавание советской истории своей будущей профессией и даже подсказал тему научного исследования - роль Бухарина в конце 20-х годов.

В 1962 г., будучи аспирантом Колумбийского университета, он уже твердо знал : “темой моей диссертации будет Николай Иванович Бухарин”. Диссертация была готова в 1968 году, и ее выводы и аргументация легли в основу , правда, в несколько ином виде, первых восьми глав его книги. В 1969 году он защитил докторскую диссертацию. В 1973 году это исследование было опубликовано под названием “Бухарин и большевистская революция”. Правильным оказался прогноз С.Коэна о росте интереса к личности Н.И.Бухарина, опубликованный в его книге за 5 лет до того, как несколько компартий выступили с требованием его реабилитации. Ныне Стивен Коэн является профессором кафедры политических наук и директором программы русских исследований Принстонского университета, он считается наиболее крупным мировым специалистом по Бухарину. В июле 1984 года С.Коэн опубликовал книгу переосмысления советский опыт”, взяв за основу статьи, опубликованные им в 70-х годах. Подробно исследовал С.Коэн борьбу различных школ внутри советологии и связи этой науки с интересами американского государства. История, по оценке С.Коэн, является в СССР постоянным полем боя между двумя противостоящими партиями - консерваторов и реформаторов.

Cohen, Stephen F. Bukharin and the Bolshevik Revolution: A Political Biography, 1988-1938. New York: Alfred A. Knopf, 1973. Rethinking the Soviet Experience: Politics and History Since 1917. New York: Oxford University Press, 1984; Коэн С. Бухарин политическая биография. - М., 1988; Американская политика и будущее России // Полис. - 1993 - N3. - C.86-98; Перестройка - это путешествие в поисках нового // Коммунист. - 1989. - На крутом повороте: Бухарин и Сталин, канун “Великого перелома” // Знание сила. - 1988. - N9. - С. 64-74 Бухарин, НЭП и альтернатива сталинизму // Экономика и организация промышленного производства - 1988. - N9 Нэповская альтернатива // Наука и жизнь. - 1988 - N10 Николай Бухарин - Страницы жизни // За рубежом. - 1988 - N15-16 Николай Бухарин - Взгляд американского советолога // Эхо планеты. -1988. - N32 Дуумвират: Бухарин и Сталин // Огонек. 1988 - N48. - С. 28-31.

КУРОМИЯ Хироаки (KUROMIA H.) - научный сотрудник Королевского колледжа, Кембридж (Великобритания); ныне - Индиане (США). Куромия изучает отношение разных категорий рабочих к индустриализации. Он отступает от традиций российской историографии, делая упор на конфликтности власти и рабочей среды. В основу монографии положена диссертация, написанная и защищенная им в Принстонском университете (США). Х. Куромия, анализирует большое количество источников и документов, но если их нет, то автор компенсирует этот недостаток широчайшим использованием периодики, насчитывающей около ста наименований газет и журналов, в числе которых региональные и отраслевые издания, анализирует справочные и статистические материалы. Х. Куромия неоднократно ссылается на идеи, высказанные известным английским специалистам Р. Дэвисом. В последнее время советские читатели имели возможность ознакомиться с весьма интересными взглядами этого ученого ( 3). Напомним, что одним из центральных положений концепции Р. Дэвиса является представление об экономической системе СССР 30-х годов как о причудливой комбинации командно приказных механизмов и своего рода квазирыночных отношений- механизмов второго, вспомогательного уровня, заполняющих зазоры между плохо подогнанными друг к другу (а подогнать их идеально в принципе невозможно) элементами сталинской командной экономики. Х. Куромия развивает и конкретизирует эти идеи Р. Дэвиса. Напомним, что одним из центральных положений концепции Р. Дэвиса является представление об экономической системе СССР 30-х годов как о причудливой комбинации командно приказных механизмов и своего рода квазирыночных отношений- механизмов второго, вспомогательного уровня, заполняющих зазоры между плохо подогнанными друг к другу (а подогнать их идеально в принципе невозможно) элементами сталинской командной экономики. Х. Куромия развивает и конкретизирует эти идеи Р. Дэвиса.

Куромия отмечает в начале своей книги “Сталинская индустриальная революция: политика и рабочие, 1929-1932”: “В этой книге я рассматриваю размах и характер рабочей поддержки и рабочего сопротивления, делаю предположение, что рабочая поддержка обеспечила базу для выживания порожденного революцией сталинского режима”. Большое число историков теперь подчеркивает значительный ответный отклик, вызванный первой пятилеткой, среди пролетариата. Никто из них не полагает, что недовольство рабочего класса (особенно в связи с угрозой безработицы) явилось основной причиной отмены НЭПа. Однако Уильяму Дж. Чейзу, Крису Уорду и Хироаки Куромия представляется, что государство могло и действительно опиралось на народное недовольство НЭПом.

H.Kuromiya. Stalin‘s Industrial Revolution. Politics and Workers, 1928-1932. Cambr., N. Y.,1988.

Начало Страницы

Coдержание

Алфавитный Указатель